С ребер торчала отравленная стрела. Служанка вопросительно посмотрела на Зару и со страхом отодвинулась прочь, когда Зара воткнула свой меч рядом с ней в землю.
- Не бойся, дитя мое, - сказала она успокаивающим голосом, - Тебе нечего меня бояться…
И, будто оправдывая свои слова, Зара опустилась рядом с ней на колени. Заре показалось, что она уже видела ее в лагере. Она была одна из тех девиц, которых король возил в своей свите, чтобы веселить мужчин между боями. Ее длинные, волнистые светлые волосы были затянуты на затылке ободом – вероятно, подарок от мертвого офицера, которого она так тесно прижимала к себе. И, похоже, умерший оставил служанке еще одно наследие, так как ее юбка на животе предательски округлилась.
- У тебя ребенок под сердцем, - сказала Зара тихо, - Его ребенок, да?
Ее взгляд скользил между лицом мертвого и его ногами и лицом девицы. И только тут, вблизи, она осознала, насколько она еще молода – шестнадцать или семнадцать лет, не больше. Красивое юное создание из сельской местности, которая надеялась через связь с офицером из Маскарелля порвать с жизнью между свинарником и сеновалом. Ничего из этого теперь не выйдет, поскольку состоятельные господа из высших кругов никогда не женятся на бывшей служанке, тем более с таким бременем. Служанка испуганно смотрела на Зару, как смертельно раненая косуля, которой грозит опасность. Все же, она взяла себя в руки, и, запинаясь, сказала тихим, ломающимся голосом, продолжая любовно поглаживать волосы мертвого:
- Мы… мы хотели пожениться. Он сказал: «Как только Мураг-Нар падет, мы вернемся в Маскарель и вступим в священный союз. Он сказал, что мы… создадим семью. Теперь он мертв, и я… мы..
Она посмотрела на себя, на нерожденного ребенка в своем животе, и голос ее осекся. Новые слезы заполонили глаза, и она начала горько плакать, сотрясаясь от рыданий, которые не позволяли ей выговорить ни слова.
- Бедный ребенок, - сказала Зара мягко, нагнулась и взяла молодую женщину за руку, которая охотно ей ее уступила и прижалась к ней как к спасительнице, - Бедный, потерянный ребенок…
Служанка крепко прижалась к Заре и дала выход своему горю, пока Зара держала ее голову за шею, и своей рукой в кожаной перчатке успокаивающе гладила ее спину. Зара почувствовала теплое дыхание женщины на своей коже, почувствовала, как ее груди поднимаются и опускаются при каждом всхлипе как кузнечные мехи, как полнокровное сердце, которое всасывает и выпускает кровь, чтобы распространить ее по всему телу, желая зажечь искру жизни в венах и артериях, ритмично всасывает и выпускает, всасывает и выпускает, два сердечных удара, один громкий, другой тихий, мать и нерожденный ребенок…
И вдруг внутри Зары пламя взорвалось и превратилось в всепожирающий огонь, охвативший вихрем весь ее живот, все ее нервные окончания, электризуя их, и кажется, на доли секунд лишило ее жизни. Носовые пазухи Зары задрожали, когда она глубоко вдохнула в себя запах крови и разлагающейся плоти, который витал над полем сражения, будто князь тьмы, и запах смерти опьянил ее подобно аромату дорогих духов, дурманя, настойчиво и буквально преодолевая ее.
- Бедный, потерянный ребенок, - пробормотала Зара снова, но в этот раз не мягким голосом, а убивающе холодно, - Ты еще такая молодая… Тебе нельзя больше страдать…
