Горький хмель моховой настойки холодил глотку, проникал в нутро и уже там разливался греющим душу теплом. Узвар оторвался от опорожненного бурдюка, тут же смачно отрыгнув. Миловидные клыкастые и задастые близняшки Ор и Кха одобрительно захихикали. Ор, ласкаясь, потерлась о могучую голень нового Бу-гор Хана, а Кха, умильно скалясь, протянула очередной бурдюк. Узвар принял его, покачал в руке, оглядел свой по праву завоеванный ханский шатер, возведенных в ранг любимых жен близняшек, и сделал вывод:
- Хорошо Ханом быть.
- А Бу-гор Ханом еще лучше! - Игриво куснула мужнино колено Ор.
- Ам-Ам мяс кус чап-чап!- Унюхала Кха приближающееся блюдо жаренного кабаньего мяса.
- Мяс Хан кус! - Раздался снаружи гортанный голос Галеоны Пышнозадой. Часовые распахнули полы шатра, и зеленая туша некогда горячен любой Узваром орочихи вплыла внутрь. При виде бывшей возлюбленной широченный лоб Хана прорезала злая морщина. Но сжатое в её руках огромное блюдо источающего божественный аромат свежеизжаренного мяса спасло положение, морщина разгладилась. Узвар благосклонно кивнул, ухватил здоровенную жменю дымящихся кусков свеженины, и пробубнил с полным ртом: «Хап-Хап». Получив разрешение, близняшки тут же накинулись на угощение. Бросая исполненные превосходства взгляды на соперницу, низведенную до ранга «просто жены», они наслаждались её унижением. Галеона стойко терпела издевки, ожидая своего часа.
Полы шатра распахнулись без предупреждения. Проход заслонила необъятная тень.
- Гаг хах, Бу-гор Хан, Мать земля волнуется. – Протиснулся в шатер Огр Шаман.
- Кыш ба-ба! – Махнул лапищей Узвар. Не дерзая вызывать гнев мужа, Ор и Кха моментально выпорхнули из шатра. Галеона медленно наклонилась, вроде бы выискивая место для блюда.
- Мать земля недовольна! Гудит, дрожит, гневается. – Начал Огр.
- Чего хочет Мать? – Полюбопытствовал Узвар, неодобрительно покосившись на замешкавшуюся Галеону.
- Знать бы, - сразу бы сказал. – Пожал плечами Огр. – Неладно в земле святой. Уж не твои гости гнев Её будят? Туда они одни пошли.
- Не. Они не. А и они, нам туда нельзя. Еще больше гнев будет. Табу! – Припомнил основы веры Узвар.
- Греметь трясти станет, всем плохо будет. Решать надо. – Намекнул Огр.
- Позволяй говорить Бу-гор Хан. – Неожиданно развернулась уже подошедшая к выходу Галеона.
- Кыш! – Рыкнул Узвар.
- Пусть её обскажет, хуже не быть, - безнадежно вздохнул Огр.
- Талды ба-ба! – Повелел Узвар, про себя уже решив выгнать строптивицу из жен.
- Я знать горе Мать Земли. Понять легко. Дня сойки уже. – Подошла к озадаченным набольшим Галеона.
- Талды! – Не на шутку заинтересовался Узвар, едва услышав о ежегодном дне столкновения с давними врагами Траконийцами.
- Еще перед победа твоя, Бу-гор Хан, ходил по кланам гоблин шаман. Ходил просил голосил. Рубак на месть искал. Убить собака-железяка хотел. Всех звал, всех просил – никто не пошел. Осерчал, всех проклял, месть оркам всем наобещал и пропал. Дня сойки ща, рогатых не видать и Мать земля гневиться. Сечешь, Хан?
- Кап-цы кир-дык! – Заорал кличь общеорочьей тревоги Узвар и рванул наружу поднимать войска.
- Предатель шаман. Врагов через землю святу ведет. До чего дожили. - Меланхолично посетовал Огр. Заплямкал толстенными жабьими губами, сочувственно поглядел на Галеону: - От ума горя, да?
- Любовь зла. – В тон ему ответила орочиха, и они покинули шатер.
Три руки огров-шаманов вышли в степь. Каждый занял положенное место у знамени своего клана. Низким басом затянули ритуальную песнь:
-Га-га-ле-ди, га-га-раз! - Топнули, повернулись на четверть оборота. Подле каждого задрожал воздух.
- Га-га-ле-ди, га-га-два! – Топнули, повернулись еще на четверть. Дрожащее марево потемнело, налилось мраком.
- Га-га-ле-ди, га-га-три! – Топнули, повернулись. Пятна мрака разрослись, охватив пространства от флага до флага.
- Га-га-фор-ре-ва!!! – Рявкнули шаманы хором, и повернулись на последнюю четверть. Во мраке проступили алые сполохи, а затем из тьмы сотворенных порталов хлынула орочья орда.
- Хап-лы ор-лы! – Громогласно приветствовал Узвар откликнувшихся на его зов войнов.
- Бу-гор хай! – Единогласно отозвались они.
- Ка-пца рог свят ланд топ-тап, нех! Руб, баш-ка, рви киш-ка! Ап-ап ту Гро-мых фо-кус! (Рогатые супостаты, топчут святую землю, не надим! Порвем порубим! Все в портал!)
- Ара! Кап-цы! Кир-дык! – Взволновались воины, и вслед за своими вождями нырнули в огромный единый портал, созданный древней магией шаманов-огров.
- Нех, ба-ба жен, Галлона тра-ха? (Почему ты не любишь меня больше Галеона?) – Спросил её Узвар, когда все войска вошли в портал. Орочиха внимательно осмотрела пышущее мощью, покрытое лишь набедренной повязкой да боевой раскраской, тело Хана.
- Тра-ха ха-ха, це чак-чак, нах Бу-гор. Тра-ха дун-дук, та-ды. (Если желаешь любви, вырежи мое сердце вождь. Оно навсегда досталось тому нежному слабаку, которым ты был когда-то.)
- Талды до бал-ды ты, тра-ха нех, нах! (Быть тебе советником вождя, раз не желаешь стать женой). – Ухмыльнулся Узвар, и, сняв со своей боевой секиры ожерелье из клыков, украсил им толстую шею Галеоны.
- Вез тя Бу-гор! (Да прибудет с тобой удача, мой вождь). – Едва слышно прошептала орочиха, стараясь не смотреть в поглотившую Узвара багровую тьму.
Последними в портал прошли шаманы. Громадные мрачные фигуры одна за другой исчезли в клубящемся мраке. Шаман её клана, принесший столь возвысившую Галеону весть, перед тем как исчезнуть, обернулся, и вдруг подмигнул.
- Чур-чур, нах! – Не поверила своим глазам Галеона. Ведь всем известно - Огры не моргают, и уж тем более не подмигивают.
*
Яркая, испятнанная золотом солнца зелень, ласковый напоенный жизнью ветерок, игривый плеск родников, звенящая на самом пределе слышимости песнь жизни, - все это звало отречься от угнетающих душу тревог. Слиться со спокойным, уверенным течением мира древ. К чему спешка и метания, к чему суета и терзания? Не мудрее ли остановиться, погрузиться сетью корней в благодатное тело матери земли, вознести крону к отцу небу? Радоваться солнцу с наступлением дня и приветствовать звезды с наступлением ночи? С любопытством взирать на несущееся мимо течение дней, лет, веков. В беспечном покое погружаться в сон осенью и петь от счастья пробуждения весной. Каждая травинка, каждая ветвь, каждый лист и плод взывали к Эви: «Приди сестра, приди, приди». Никогда в своей жизни не испытывала она столь сильного искушения отбросить человеческую часть своей натуры, как мерзкий прилепившийся к душе комок грязи, и принять облик истинной дриады, - нет, не просто принять, а стать ею. Облечь тело благословенной древесной корой, изгнать из души боль, бессилие, злость сострадание и любовь. Стать чистой и холодной, как родник. Могучей и спокойной, как тысячелетнее древо. Прекрасной и равнодушной, как солнце. Увидеть и принять мир таким, как он есть, без прикрас, лжи и ожогов разочарований.
- Нет, нет, не сейчас, еще не сейчас. Я не могу. Нет, оставьте меня! – Выкрикнула почти соскользнувшая в транс Эвилона. Отчаянно замотала головой. Изо всех сил ущипнула себя за руку. Боль помогла. Голоса разочарованно утихли. Мир перестал растворяться, вновь обретя твердые очертания, и тут же вернулась тревога.
- Что делать? Что делать, о Форенс мне в помощь! Есть лишь один способ пробудить Хима, спасти этих упертых железяк, пока все не зашло слишком далеко, но… Ведь это предательство. Мне придется предать их, предать их доверие, что бы спасти. И если Эш защитит себя, то что будет с Химом? И если он снова станет глупой послушной машиной, рабом Эркила, - как я посмотрю ему в глаза?? А сам всеблагороднейший? Простит ли он мне отказ искать Великую машину? Если Хим станет прежним, он уже не станет искать никого. И все-таки, как хорошо было бы снова вернуться в его славный сад. Как все просто было тогда. А сейчас я должна предать друга… любимого, что бы спасти его жизнь и предать хозяина для того же. Все отвернуться от меня, что же будет потом? Страшно… Как страшно!!! Нет, нет… Но я не могу уйти, не могу оставить все, как есть. Отец бы понял, наверное. Он добровольно остался в заложниках, чтобы успокоить Эша. И вряд ли ждет, что я вернусь. О, как ты мудр и добр, папа. Вот только я предам и твои ожидания. Проклятый Эш знает меня куда лучше. Ох, ну что я за дура несчастная?
Эви вернулась на поляну, откуда еще недавно ушла, следуя за отцом. Здесь ничего не изменилось. Все так же, неподвижно задрав морду к небу, лежал Хим. И все так же кружили над ним любопытные божьи коровки. Подойдя к металлическому телу, она присела на корточки, ласково погладила нагрудную пластину киборга, чмокнула милую ее сердцу собачью морду в нос.
- Не бойся, я спасу тебя, мой спящий красавец. Ведь я люблю тебя.
Резко поднявшись, она приняла решение. Твердым, уверенным шагом отошла к краю поляны, и, по-привычке влезши в кусты, сжала камень медальона. Вскоре магическая реликвия ответила теплой пульсацией.
- Мой господин и повелитель, вы слышите меня?
