Топленое золото солнечных лучей изливалось в тронный зал, сквозь цветастую мозаику витражей. Радужные, теплые пятна, украсили прохладный мрамор безупречно чистого пола, изысканную резьбу колонн и хитрую вязь роскошных гобеленов. Время от времени, игривый летний ветер, закрывал солнечный лик полупрозрачной вуалью пушистого облачка и тогда «солнечные зайцы» играли в салки, носясь по тронному залу, королевства людей.
Воцарившуюся в зале гармонию тишины и пустоты нарушали лишь два человеческих голоса исходящие из уст двух мужчин одинакового возраста, но совершенно разного вида. Один из собеседников был высок, широк в плечах, обладал мощнейшей мускулатурой бывшего гладиатора. Одеждой ему служила одетая исключительно в честь высокого приема, расписная кожаная туника, парадные алые сапоги и того же цвета боевой пояс. Некогда рыжие, а ныне седые его волосы, спадали на спину, затянутые в «конский хвост». Второй собеседник был среднего роста, покатые плечи, весьма объемистое чрево и подслеповато сощуренные глаза, выдавали в нем придворного чиновника, а богатая шелковая хламида и разукрашенная драгоценными камнями круглая шапочка, прикрывшая лысину, говорили о весьма высоком положении их обладателя при дворе.
Рокочущий бас пожилого, но все еще весьма могучего война тонул в бархатном баритоне царедворца:
- Я решительно не понимаю, с-с-советник, почему, во имя всех стихий, я должен встречаться с вами, здесь, а не с королем и ВСЕМ советом короны в круглом зале? Почему, Саккара вас задери, вы, а не король осведомлены о моем докладе? И наконец, будут ли предприниматься какие либо действия по изложенному мною списку предлагаемых мер?
- Не стоит так яриться Амон Ши, ярость уместна на поле боя, а отнюдь не в приватной беседе, двух ЦИВИЛИЗОВАННЫХ и высокопоставленных персон.
- Хорошо, советник, простите мне излишнее волнение, я не знаток придворного этикета и привык, более, к звону стали, нежели к витиеватым пустословиям. И все ж я с нетерпением жду ответов.
- Вот так уже лучше Амон Ши, я постараюсь ответить вам по порядку. Видите ли, мой дорогой генерал Норт, Аарнум седьмой е даром зовется король – охотник. В данный момент он весьма и весьма занят охотой на серебряных медведей в диких предгорьях, в силу чего никоим образом не может присутствовать с нами, здесь и сейчас. Касательно того, что я не собрал совет короны, я вынужден указать вам на то, что вы предоставили крайне любопытный, но вместе с тем неповторимо бездоказательный доклад. В самом деле, Амон Ши, какие у вас источники известий? Бредни полудохлого темного эльфа, неизвестно за чем еще подобранного вашей разведкой, раз, досужие вымыслы невежественных крестьян, возможно зараженных некоей чумной болячкой, два, и пропажа нескольких, весьма возможно, попросту дезертировавших разведчиков, три. В лучшем случае, совет короны поднимет вас на смех, а в худшем вам начнут приписывать пораженческие настроения и даже, возможно, измену.
- Что?! ИЗМЕНУ? Да как вы…
- Ах, успокойтесь, генерал, возьмите себя в руки. Никто еще ни в чем вас не обвиняет.
- Ну, знаете ли…
- Знаю, Амон Ши, знаю. Извольте же дослушать.
- Кхм… Кхм… продолжайте советник.
- Благодарю. Касательно вашего третьего вопроса. Я убежден вашим докладом.
-…?
- Да, да, генерал, я убежден в том, что волнения крестьян, подозрительное поветрие и беспокойство темных как-то связаны между собой, и требуют некоторой реакции добрых патриотов королевского дома.
- И что же ВЫ разрешаете МНЕ предпринять?
- Откуда же, столько нетерпения, генерал, ведь вы уже давно не юноша? Извольте не перебивать.
- Простите.
- Я, даю вам разрешение взять 3й кавалерийский полк кирасиров, и направится для проверки ситуации в указанный вами первым регион, после чего, создав походный штаб в Брейвроке, проверить ситуацию на северо-западе. Связь со двором вы будете поддерживать с помощью прикомандированного к вам адепта воздушной магии.
- Но, а как же пехота, егеря, серафимы наконец?
Тонкая, исполненная ехидства улыбка искривила заплывшее лицо советника: «Серафимы наконец, вы говорите? Хм, забавно, забавно. Серафимы не в моей власти, если вы склонны настаивать на их присутствии, обратитесь к настоятельнице, что же до егерей, то оные необходимы королю, а пехота всегда должна быть неподалеку от столицы на случай любых беспорядков». Советник извлек из просторного рукава хламиды, тугой свиток, увенчанный гербовой печатью, и передал его войну. Генерал с налившимся краской негодования лицом принял свиток, молча откланялся и, проклиная про себя, на чем свет стоит всех этих дворцовых крыс, ни разу не державших в руках ничего тяжелее пера решительно зашагал к выходу.
Через мгновение, улыбка исчезла ни оставив, ни следа на лице советника. Он тяжело вздохнул и пошел в противоположную сторону, к трону. Не дойдя до трона десятка шагов, советник остановился. Золотистая косая солнечного луча, падала прямо на пустующий трон. Мириады крохотных былинок плясали в свете луча, водили бесконечные хороводы.
«Вот так и жизнь», - думалось советнику: «Бесконечный, суетливый, и часто бессмысленный танец. Каждая былинка мнит себя пупом мироздания, каждая думает, что её горе самое горькое, а боль самая нестерпимая, а её желания самые законные и желанные. И никто не хочет понять, что мы лишь сиюминутные былинки, случайные и никому кроме себя не нужные встречные – партнеры по хаотичному танцу». Пожилой человек, за скромным званием « советник» которого, скрывалось первое лицо королевства, при котором был король - самодур, тяжко вздохнул и направился в свои покои, к очередной стопке документов – проблем и болячек великого королевства.
Истек и сменился вечером очередной день, полный жары, пыли из-под копыт и бесконечной дороги. Кавалерийский разъезд 3 го полка кирасиров в составе тринадцати конных солдат, одного десятника и молодого, но делающего уверенный вид лейтенанта медленно пылил по грунтовой дороге, приближаясь к деревне указанной в полученных утром предписаниях. Вспомнив одну из строк предписания, лейтенант дал давно ожидаемую десятником команду: «Трое в разведку, ты, ты и ты!». Трое солдат пришпорили коней и, перейдя в галоп, вскоре скрылись за поворотом. «А тыкает то его превосходительство наугад», - подумал десятник и от огорчения на несправедливо вознесшую молокососа судьбу, сплюнул под ноги шедшему от него справа в поводу коню. Конь обижено всхрапнул и неодобрительно покосился на несправедливо вознесшегося над ним десятника.
За поворотом оказалась излучина текущей из лесу речушки. Лейтенант с удовольствием скомандовал привал. Десятник распорядился напоить коней и выставить караульных. Не занятые солдаты спешились и с наслаждением растянулись на траве, мгновенно впадая в состояние полудремы. Лейтенант, для приличия расстелив попону, последовал их примеру. Все были измотаны.
Спустя пару часов лейтенант проснулся, почувствовав, как его тормошат. «Ваше благородие, ваше благородие! Разведка!». С трудом, разлепив веки, на ходу разгоняя сонную одурь, лейтенант поднялся и побрел к обступившим разведчиков солдатам. «Разойдись!»,- своевременно нашелся десятник. Солдаты расступились. Лейтенант оглядел запыхавшихся и от чего-то бледных солдат разведки с тревогой в голосе скомандовал: «Докладывайте».
Солдат собрался с духом, стал по стойке смирно и сбивчиво изложил: «Ваш бродь, мы перешли речку по деревянному мосту, объехали выгон стороной, там мертвечиной тянуло страх, подошли к деревне. Изгороди все ветхие, с зимы не чинены. Да и дома все то же. Как господин капитан велели, в деревню на случай мора мы не пошли. Только со стороны поглядели. В домах люди есть. В окнах видно, бродят. Только на улице никого и собаки ни одной. А это не правильно, так, в деревне то, не бывает. И не мычит скотина нигде, а уж вечерняя дойка по времени то. И жуть от деревни ползет. Прям до костей пробирает». «Отставить панику!», - немного более высоким голосом, чем ему бы хотелось, крикнул лейтенант, которому и самому уже стало страшно, хоть и не видал он деревни этой. «Мы защитники и опора трона! Что нам, какая то жуть? Там верно больные, обессилевшие люди. А скотину чума не бьет! Она и разбежалась без хозяев, а на выгоне волки или медведи похозяйничали. Оттого и тянет падалью. Поедем все, сейчас разберемся!»,- нарочито громко и бодро продекламировал лейтенант. Чувствуя себя, отчего то, бредущим к эшафоту висельником, десятник, соблюдая субординацию, поддержал начальство: «Командир дело говорит, все по коням, разведке сменных лошадей».
Огромное, малиново-красное заходящее солнце почти скрылось за горизонтом, но было еще по-летнему светло. Копыта лошадей простучали по бревнам покосившегося мостика. И кавалеристы свернули на выгон. На сочном, заросшем по колено, зеленью лугу, кое-где виднелись черными холмами туши мертвой скотины. Над лугом разливалось мерзкое зловоние гниющего мяса. Ехали молча, инстинктивно стараясь держаться подальше от вонючих туш. Лейтенант, мучительно боровшийся с тошнотой, скомандовал: «Отряд стой, двое со мной, копья к бою». Десятник с мольбой поглядел на него: «Ваше благородие может не надо? Сдохли и сдохли, на что ворошить?» «Разговоры!», - почувствовав превосходство, рявкнул лейтенант и поскакал к ближайшей туше. Двое солдат взяв копья на перевес, последовали за ним.
Крупный бык, наверняка бывший при жизни племенным, теперь неподвижно лежал, уткнувшись в землю мордой. Пара копий с омерзительным хрустом вошли в гнилое мясо. «Перевернуть!»,- скомандовал лейтенант. Неимоверная вонь ударила троих будто обухом. Лейтенанта вывернуло чуть не на изнанку, солдаты, бросив копья, бес толку дергали поводья оцепеневших лошадей. Туша вдруг заворочалась, стала тяжело подниматься на ноги, местами проступающие сквозь разлезшееся мясо кости отвратительно щелкали, сгнившая шкура лопалась, обнажая склизкую плоть. Студеное дыхание страха сковало людей. Белый как полотно десятник, давно считавший себя все видевшим ветераном, чувствуя, как под шлемом стали дыбом волосы, шептал: «Четыре стихии мне в печенку, оно неметрвое НЕМРТВОЕ!»
Пробудившаяся тварь, поднялась на ноги, и повернулась к людям уставившись на них гнойными желто-зелеными буркалами и каждому казалось, что смотрит оно именно на него. Лейтенант ударил оторопевшую лошадь по ушам, та жалобно заржала и без шпор, птицей прянула к остальному отряду. Не успели солдаты повторить подвиг командира, как тварь разинула огромную, усаженную совсем не коровьими клыками пасть и над лугом понесся кошмарный, выкручивающий саму душу рев. Лошади замешкавшихся солдат рухнули как подкошенные. Солдаты благодаря выучке упали, сгруппировавшись, и выхватили мечи. А через мгновение чудовищные челюсти твари неуловимым движением сомкнулись на одном из них. Второй завопил и отчаянно рубанул тварь поперек морды. Меч рассек кожу и застрял в кости. Тварь залилась сатанинским хохотом и вцепилась во второго солдата.
Забыв всю патетику, а так же долг, честь и гордость королевского офицера, лейтенант заорал «Отступаем!!!»,- и первым, что было сил, шпоря лошадь, бросился наутек. Солдаты во главе с десятником, кинулись, было следом и тут же осадили лошадей, ранее в беспорядке валявшиеся мертвыми грудами туши, сейчас были на ногах и брали живых в полукольцо. Лейтенант, ослепнув от страха, гнал лошадь прямо на заливающихся хриплым скрежещущим смехом тварей. Твари двигались не спеша, казалось еще чуть-чуть и летящая во весь опор лошадь прорвется, но как только она поравнялась с ходячим кошмаром, твари между которыми она скакала, ненормально быстро дернулись и их челюсти вцепились в правую переднюю и левую заднюю ноги по человечески закричавшей лошади. Еще рывок и разорванный надвое скакун разлетелся в стороны, орошая траву кровавым фонтаном. Всадник вылетел из седла, кувыркнулся пару раз, ударившись о землю, и, затих в траве.
«Да что б их дракон обгадил, сожрут мальчонку, слышь, разведка деревня там?», - спросил десятник, показывая в противоположном наступающему стаду направлении. «Там! Там! Только нельзя ж туда, старшой! Если ж тут такое!», - заволновался разведчик. «Там таких гадов не было?» «Не старшой, ТАКИХ не было!». «Ну и все, вперед к деревне!», - зло отрезал десятник. Кавалькада всадников промчалась мимо не обращавшей более на них внимания, жадно чавкающей останками их сотоварищей, твари, и понеслась к деревне. Пробудившиеся монстры, протяжно ревели и мерзко, безумно хохотали им в след.
С налету, заскочив в деревню, солдаты увидели, что она уже далеко не пуста. Со всех сторон, ото всех домов к живым шли и ползли десятки обезображенных, трупов мужчин женщин детей, жутко рыча, стягивали круг, роняющие из пастей зеленую слизь, существа, некогда бывшие собаками,
сплошным ковром из подвалов лезли раздувшиеся, покрытые язвами крысы. «Саккара вас побери!», - заорал десятник, чувствуя как черная, предсмертная тоска захлестывает душу. «В Бой! Руби их!»
Это была славная битва. Полные отчаянья, люди остервенело, рубили плоть мертвецов. И те оседали в грязь вонючими склизкими грудами. Но в обмен на десятки мертвых покидал этот мир живой. Последним остался десятник.
Светало. Он стоял на куче трупов, свежих еще теплых и полуразложившихся даже сквозь обувь обдающих холодом. Вокруг кучи взрыкивая кружили три собакоподобные твари. «Что, поубавилось задора, а?», - надрывно хрипел шатающийся от усталости десятник. «Все, это все что может ваша преисподняя?». «Нет не все»,- послышался за спиной война скрипучий голос. Десятник развернулся, с усилием поднимая меч. Неподалеку от места побоища стояла закутанная в зелено-черный клобук фигура.
- Кто ты? Еще одна тварь, только говорящая?
- Все мы твари, десятник.
- Ты читаешь мысли? Ты… лич?
- А ты догадлив, после такого боя. Это хорошо.
- Твое воинство не смогло справиться даже с одним разъездом проклятый колдун.
- Это не совсем так.
Лич вытянул правую руку вперед и жестом кукловода потянул на себя незримые нити. Все до одного трупы заворочались и стали подниматься. Десятник не устоял на шевелящейся куче и упал спиной в грязь. А рядом вставали и те, кого он рубил на протяжении ночи и те, кто еще недавно был его солдатами. Солдаты поднимались активней, вооружались, и выглядели куда опасней местных безоружных крестьян. Чувствуя, как его покидают остатки сил, десятник все же встал на ноги.
- Что ты задумал колдун?
- Это тебя не касается мой будущий раб, а сейчас мне нужна хорошая армия. Раз уж появились разъезды можно ждать и крупных гостей, а десятник?
- Тебе не победить! Твою погань истребят. А тебя заберут для своих опытов маги!
- Маги? Для опытов? Некоторые уже пытались. Но не вышло. Да и воевать буду не я а ты. Ты сам принесешь мою заразу в ваш главный лагерь, напоешь ею коней, накормишь солдат. И у меня будет достаточно солдатиков, для моей мести. А то, как видишь, крестьяне в бою малополезны.
Лич произнес заклятье подчинения. Десятник, перестал шататься, бодрым шагом подошел к личу, и приклонил колена. Костяная рука мертвеца выпросталась из широкого рукава, и длинный острый ноготь коснулся лба человека.
- Это мой темный дар тебе, раб, передай его армии людей.
- Да господин.
