Темный эльф шел через осенний лес. Золотисто-рубиновый ковер из опавших листьев шуршал под его ногами. Здесь, в лесах Тир-Хадара, из-за густых крон деревьев солнечный свет не так сильно резал его глаза, привыкшие к мраку подземных туннелей, поэтому капюшон его плотного темного плаща был откинут. Его кожа была такой бледной, что казалась сосем лишенной красок. Две пряди цвета вороного крыла резко выделялись на фоне белоснежных волос, волнами спадавших по плечам. Но самыми поразительными были глаза. Ярко голубые, они как будто были отражением весеннего неба.
Чуть позади него шла красивая высокая девушка с длинными светлыми волосами. Заостренные уши и две маленькие косички по бокам выдавали в ней эльфийку Тир-Хадарских лесов. За спиной она несла длинный лук и колчан со стрелами.
- Шахиррим, подожди! Я не успеваю за тобой – недовольно крикнула она своему спутнику.
Эльф нехотя остановился и, обернувшись, посмотрел на девушку.
- А мне говорили, что лесные эльфы могут обогнать даже степную антилопу. Наверное, тебя они в расчет не брали, эльфийка.
Девушка только стиснула зубы, но замолчала. Шахиррим усмехнулся. С того самого дня, как он спас Арвен из мрачных дебрей Жураг-Нара, буквально выдернув из-под ножа жрицы богини Мерсии’Риль, их общение представляло собой бесконечную череду взаимных насмешек и колкостей. Шахиррим сам не знал, что заставило его спасти эту эльфийку. Возможно то, что религия темных эльфов, восхваляющая бессмысленные убийства и обильные жертвоприношения, уже порядком ему надоела. Возможно, усмешка на бескровном лице глубоко презираемой им верховной жрицы. А возможно, причиной стали глаза Мегалкарвен цвета весенней листвы.
В любом случае, сейчас их путь лежал в Тир-Хадар. Арвен очень хотела увидеть свою семью, родной лес, а Шахиррим собирался затем отправиться через непролазную чащу на Тир-Хадарские поля за шкурой редкого лазурного дракона, который, по слухам, обосновался в долине ледяных эльфов, и которому эти фанатики теперь отчаянно поклонялись. Выбор такого сложного пути эльф объяснял желанием посмотреть мир… Ну, и еще кое-чем, в чем он боялся признаться даже самому себе.
Вскоре стемнело, на иссиня-черном небе зажглись маленькие огоньки звезд. В лунном свете лес казался волшебным замком, деревья – искусно вырезанными колоннами. Шахиррим остановился на небольшой опушке, сплошь покрытой опавшими листьями.
- Остановимся здесь. Мне совсем не хочется в темноте встретится с кровавым медведем или чем-нибудь похуже.
Вот уж чего-чего, а медведей он совсем не боялся, да идти в темноте для него было намного приятнее, чем терпеть слепящий солнечный свет. Но Арвен едва волочила ноги, и казалось, вот-вот свалится, вконец обессилев.
Эльфийка облегченно вздохнула и опустилась на траву. Шахиррим быстро собрал охапку сухих веток и разжег костер. Арвен тем временем успела разложить их скромный провиант: хлебцы, сушеные фрукты, немного вяленого мяса. Эльф, поев, лег на траву и теперь вглядывался в ночное небо.
Его всегда поражала неописуемая красота звезд. Проведя большую часть своей жизни в болотах Жураг-Нара, где небо всегда было затянуто пеленой ядовитых испарений, через которую не проникали даже солнечные лучи, он никогда не думал, что на свете может существовать что-то подобное. Для него ночное небо всегда было чем-то непостижимым, замком, для которого не выкован ключ, тайной, у которой нет разгадки.
Он перевел взгляд на Арвен. Эльфийка озабоченно рассматривала свой лук из светлого дерева, оттягивала тетиву, проверяя ее на прочность. Шахиррим залюбовался ее грациозными движениями, огромными глазами, пушистыми ресницами, губами цвета розовых лепестков. Арвен была прекрасна, но не холодной красотой темных жриц, нет, она была как первый весенний цветок, как небо перед рассветом, как…
- Шахиррим, а кто твои родители?
Вопрос был настолько неожиданным, что эльф вздрогнул. Арвен, отложив лук в сторону, с любопытством смотрела на него. Почему-то для нее это было важным, как будто это имело какое-то значение. Шахиррим пожал плечами:
- Не знаю. В детстве я жил в общей казарме, с остальными мальчишками-эльфами и никогда не задумывался, кто произвел меня на свет. Моей матерью, скорее всего, была одна из жриц, дети рабынь редко рождаются с такой бледной кожей, как у меня… Что стало с моим отцом, я не знаю. Хотя нет, кажется, я слышал что-то о том, что его принесли в жертву Мерсии’Риль, после того, как он своим проступком прогневил Матриарха…
Шахиррим замолчал, увидев, с каким ужасом смотрит на него Арвен. Сам он не видел в своем рассказе ничего такого, что могло испугать эльфийку – такой биографией могло похвастаться больше половины его сородичей.
- И ты никогда не хотел увидеть их? – спросила Арвен немного времени спустя.
Шахиррим удивленно посмотрел на нее, искренне не понимая, что так изумляет ее.
- Нет, а зачем?
Арвен странно посмотрела на него, но больше ничего не сказала. В этом ее взгляде отразилась смесь удивления, отвращения и… жалости? Шахиррим не мог понять ее: сам он не видел причин жалеть себя. Вскоре Арвен уснула, а темный эльф еще долго смотрел на звезды, размышляя о своей прошлой жизни, и о том, что ему только предстояло.
С первыми лучами они продолжили свой путь. Арвен была необычно молчалива, и Шахиррим то и дело ловил на себе ее задумчивые взгляды. Но вскоре беззаботность взяла верх, и Арвен снова начала улыбаться, радуясь солнцу и теплой погоде.
Вскоре лес кончился. Шахиррим обнаружил, что стоит на небольшой поляне. Казалось, осень была не властна над здешней растительностью: трава напоминала россыпь изумрудов, обломки которых Шахиррим находил при исследовании нижних туннелей Жураг-Нара, капельки утренней росы блестели и переливались, подобно тысяче крошечных искорок… Но солнце, солнце! От его ярких лучей, которым уже не мешали густые кроны деревьев, глаза эльфа начали безжалостно слезиться, заставив Шахиррима в который раз задуматься, так ли уж стоило покидать темные коридоры Подземелья. Чертыхнувшись, он накинул капюшон. При этом Арвен с удивлением посмотрела на него, видимо заметив слезы на его глазах. Скорее всего, она решила, что его настолько умилила красота Тир-Хадара. Вот дурочка.
Арвен подошла к дереву, росшему в самом центре поляны. Это был могучий дуб, ствол которого был толщиной с пару Жураг-Нарских резных колонн, подпиравших свод подземелья, его могучая крона закрывала полнеба у Шахиррима над головой. Возможно, это и спасло его от окончательной потери зрения. Быстро подскочив к стволу, он укрылся под сенью густой листвы и облегченно скинул капюшон. Да, наверное, еще долго его глаза будут привыкать к слепящему свету этого огненного шара над головой…
Арвен осторожно коснулась коры дуба. Будто боясь резким движением повредить дерево, она начала плавно водить пальцами по стволу, рисуя какие-то символы. А затем эльфийка начала петь.
Ее дивный голос, похожий на журчание хрустального ручья, на перезвон тысячи колокольчиков, поразил Шахиррима. Он замер, не в силах пошевелится, не в силах думать о чем-либо другом, кроме этого неземного голоса. Эта песня разбудила в темном эльфе его светлую часть, его душу, которая, казалось, была навсегда похоронена под ложью и предательством, составляющими саму основу общества темных эльфов. Ту его часть, которая заставила его покинуть Жураг-Нар, отвергнув кровавый путь темных эльфов.
Неожиданно пение Арвен оборвалось. Шахиррим непонимающе уставился на нее, удивляясь, почему она перестала петь. И тут он увидел, как из леса стали выходить эльфы. Чем-то они были похожи на Мегалкарвен – те же изящные черты лица, те же плавные движения… Но в их глазах не было той чистоты, той доверчивости, что светилась в глазах Мегалкарвен и что так манила темного эльфа, заставляя его сердце стучать быстрее.
Вперед вышла красивая высокая эльфийка. Ее волосы, цвета расплавленного золота, волнами струились по плечам. Пояс ее зеленой туники был увит цветами, а в руках она держала посох, венчавшийся огромным сапфиром, светившимся таинственным, магическим светом. Как понял Шахиррим, это и была матриарх лесных эльфов, которую они поэтично называли Повелительницей деревьев.
- Мегалкарвен! – воскликнула она.
- Алдаридора!
Через секунду эльфийки стояли, крепко обнявшись. Мегалкарвен плакала на плече у Алдаридоры, Та тоже едва сдерживала слезы.
- Мы даже не мечтали когда-нибудь увидеть тебя – немного времени спустя, рассказала Повелительница. – Когда пришло письмо от Роматы, с известием о том, что ты потерялась в дебрях Жураг-Нара, мы все решили, что ты погибла от кинжала одного из этих мерзких, грязных…
- Алдаридора! Мы не одни, - поспешно оборвала ее Арвен.
Эльфийка наконец-то обратила внимание на темного эльфа. Шахиррим все еще стоял, опираясь на ствол дуба, и как бы случайно поигрывая кинжалом на поясе. Холодные голубые глаза правительницы сузились. Она оглядела белоснежные волосы эльфа, отметила две черные пряди у висков и ритуальный знак тьмы на левом предплечье.
- Мегалкарвен, нам нужно поговорить, - мрачно сказала она.
- Но как же… - попыталась противостоять Арвен.
- Позже, - Алдаридора была неумолима. – Все можете идти! – сказала она в изумлении уставившимся на Шахиррима эльфам. – Арвен вы поприветствуете позже. С этими словами она решительно взяла эльфийку за руку и отвела к невысокому ясеню, растущему чуть вдалеке от поляны. Эльфы, видимо поняв, что произошло что-то очень серьезное, скрылись в лесу, так же бесшумно, как и появились.
- Что ты себе позволяешь, Арвен! – Алдаридора, видимо, специально повышала голос, чтобы Шахиррим мог слышать весь их разговор.
- Но я …
- Темный эльф! Один из этих жестоких, безжалостных убийц здесь, в священном кругу, в самом сердце Тир-Хадара! – не прекращала кричать повелительница. – Да как ты могла привести его сюда!
- Он спас мне жизнь! – тихо ответила Арвен.
- Он – темный эльф! – оборвала ее эльфийка, - И он – твой враг! Ему не место в священном лесу! Пусть уходит туда, откуда пришел, в свои подземелья к своей кровавой богине!
- Позволь ему хотя бы остаться до утра, - на глазах Арвен выступили слезы. – Пожалуйста, Алдаридора!
- Арвен, я все сказала, - правительница была неумолима. – Темному эльфу нечего делать у Древа Жизни.
И, резко развернувшись, Алдаридора покинула поляну и скрылась в чаще леса.
Арвен чуть не плакала. Все ее надежды были разбиты, жестоко растоптаны суровой реальностью общества лесных эльфов. Ее семья всегда была готова прийти на помощь раненым странникам, регулярно отсылала воинов на помощь королевской армии… Но принять отступника эльфы не могли.
Шахиррим понимал это, и поэтому, когда Арвен подошла к нему, чтобы что-то сказать, он резко прервал ее:
- Не надо, эльфийка. Я все прекрасно слышал. Я не буду ждать утра и уйду прямо сейчас. Надеюсь, лесные эльфы не буду т преследовать меня, чтобы отомстить за кощунственное отношение к «священному месту».
Арвен смотрела на него с таким отчаянием, что Шахирриму пришла на ум мысль: а не жалеет ли Арвен, что он уходит? Но не могла же она и вправду поверить, что лесные эльфы с радостью примут его, только потому, что он спас одну из них от смерти? Этого было слишком мало… Слишком мало, чтобы хоть кто-нибудь мог поверить, что он не такой, как его сородичи, единственным желанием которых было убивать, убивать, во славу своей богини… Шахиррим усмехнулся. Неужели он мог считать себя одним из них, одним из этих бессердечных чудовищ? Теперь он точно знал, что никогда не вернется на путь темных эльфов. Пусть он лучше будет вечным изгнанником в надземном мире, вечным странником, ищущим свой дом, которого нет…
- Шахиррим, пожалуйста… - Арвен уже не сдерживала себя, слезы текли по ее щекам, но почему, почему? Неужели ей было жаль его, его, темного эльфа?
- Не надо, - повторил Шахиррим, - не надо жалеть меня, эльфийка. Честно говоря, я надеялся, что твоя семейка неплохо заплатит мне за твое чудесное возвращение, но, как видимо, у вас не принято расплачиваться за добрые дела, - во имя Илиты, зачем он все это говорит? – Что ж, прощай, общение с тобой было довольно познавательным.
Он резко развернулся и пошел прочь. Он чувствовал ее взгляд на своей спине, он обжигал, вызывал в темной душе эльфа чувства, несвойственные его природе… Стыд? Сожаление? Темный эльф не знал этих слов. Он просто хотел убежать, убежать от этих пронзительных изумрудных глаз, не дававших ему покоя… Но хоть он и не видел лица Арвен, его ушей все же достиг ее крик, полный боли и безнадежности:
- Ты трус, темный эльф! Ты только пытаешься казаться безразличным, но на самом деле ты просто боишься, боишься найти в себе хоть что-то светлое, хоть каплю доброты! Ты бежишь от себя самого, так давай, прячься от своей сущности, пытаясь стать таким же, как эти кровожадные звери, что лишь по ошибке зовутся эльфами!
Он пытался не слышать ее. Пытался закрыться от ее слов, раскаленными клинками врезавшихся в его сознание, разрушая ту скорлупу безразличия, которую он возвел вокруг себя за годы жизни в Жураг-Наре. Пытался снова стать тем же, безжалостным и бездушным, но не мог – слишком сильно завладела Арвен его сердцем… Он шел, не глядя, вперед, понимая, что стоит только обернуться…
Но он не обернулся. Он вновь шел по осеннему лесу, набросив на голову капюшон своего темного плаща. Вновь прятался от солнца, обжигающего его бледную кожу. И все казалось таким, каким должно было быть…
Наступила ночь. Тьма опустилась на Тир-Хадарский лес. Шахиррим шел к Тимбертону, городу охотников и дровосеков, собираясь оттуда направится в Вулфдэйл. Возможно там ему, хорошо знавшему характер диких волков, найдется какая-нибудь работенка, хотя, он сильно сомневался, что тамошние жители примут темного эльфа. Раньше он собирался идти искать славы в долине Тир-Хадара, но при мысли о встрече с родственниками Мегалкарвен, Шахиррим ускорял шаг, стремясь поскорее убежать от этих мест. Да и, честно говоря, слава убийцы драконов совсем не прельщала его. Он чувствовал себя полностью опустошенным, как будто кто-то разорвал его на куски, а потом, наскоро сшив вместе, оставил посреди огромного поля и сказал «Иди». Но куда идти ему, бездомному изгнаннику, лишившегося всего в этом мире?
Внезапно громкие крики, доносившиеся из чащи, отвлекли эльфа от раздумий. Он выхватил таль’клинки, прикидывая, что могло послужить причиной шума, как вдруг навстречу ему выбежала израненная эльфийка. Ее волосы слиплись от крови, вообще непонятно было, как при таких ранах эльфийка сохранила способность двигаться. Силы изменили ей, и она упала к ногам Шахиррима.
Он склонился над эльфийкой. Обнаружив, что она еще в сознании, он закричал:
- Кто это сделал? Эльфийка, кто это сделал?
- Орки! Они напали на лагерь, когда… - кровь хлынула из ее рта, и эльфийка замолкла уже навсегда.
Шахиррим вскочил на ноги. Орки! Вот уж кто поистине мог сравнится с темными эльфами в жестокости, так это они, полулюди-полузвери, признающие только силу, ничего более. Поняв. Что за опасность угрожает Арвен, он бросился в чащу.
По следам крови, оставленными раненой эльфийкой, он быстро нашел лагерь лесных эльфов. Эльфы не признавали никаких зданий, поэтому жили в небольших шатрах и палатках. Сейчас все это полыхало ярким пламенем, а эльфы пытались отбиться от сотен орков, окруживших лагерь. Лучницы непрерывно натягивали луки, но ранить орков оказалось не так просто: кроме толстой шкуры их защищали нагрудники из плотной, грубой кожи, а на некоторых орках помимо панцирей красовались стальные кольчуги и доспехи. Размахивая своими огромными топорами, они вынуждали эльфов отступать все дальше в лес. Шахиррим сначала не понял, почему эльфы так не хотят уходить в чащу подальше от полыхающего лагеря, но вскоре увидел зарево пожара на юго-западе, как раз там, куда орки гнали оставшихся в живых эльфов. Шахиррим содрогнулся от мысли, неожиданно пришедшей ему на ум: если пламя движется с той стороны, значит… значит, эти звери подожгли священную поляну, а вместе с ней и Древо Жизни.
Кровожадный огонь зажегся в бирюзовых глазах эльфа. Крепче сжав свои таль’клинки, он рванулся в самый центр сражения. Передние ряды орков, никак не ожидавшие нападения с этой стороны, были сразу же сметены и теперь лежали на земле, истекая кровью. Остальные довольно скоро пришли в себя, но темного эльфа уже ничего не могло остановить. Его клинки рассекали воздух так быстро, что уследить за ними было просто невозможно. Их прикосновение несло смерть, то и дело слышались крики раненых орков, и вскоре земля вокруг Шахиррима была просто завалена трупами.
Смятение, которое внес Шахиррим в ряды орков, очень сильно помогло лесным эльфам. Теперь они наконец-то смогли создать какое-то подобие строя, и теперь в орков непрерывно неслись тучи стрел, и, в конце концов, им удалось обратить врага в бегство. Орки, побросав оружие, устремились обратно в лес, а эльфы, радостно крича, принялись обниматься и поздравлять друг друга с победой…
Шахиррим устало смахнул пот со лба и вытер клинки о шкуру одного из убитых им орков. Он чувствовал неясную тревогу, но никак не мог понять, в чем дело…
Все подозрения отступили, когда он увидел ее. Арвен стояла неподалеку, возле самой кромки леса, и радостно смеялась, радуясь, что все закончилось. Эльфу вдруг стало неважно, что происходит вокруг, он просто смотрел в эти глаза, цвета листвы после дождя, и он был счастлив просто потому, что Арвен была здесь, рядом.
Он не увидел, как один из орков, развернувшись, схватил брошенный кем-то лук и стал трясущимися лапами натягивать тетиву. Он не увидел, как тот прицелился и, дрожа от страха, выстрелил. Не увидел, как орк с хрипом упал на землю, зажимая рану от копья, брошенного в него одним из эльфов. Зато он увидел, как стрела, пронзив грудь Мегалкарвен, вышла у нее из спины.
Для Шахиррима время остановилось. В его зрачках отразилось бесконечно долгое падение Арвен и ее изумленное выражение лица, когда стрела пронзила ее сердце. Эльф рванулся к ней, стремясь не дать ей упасть, и успел, успел подхватить ее на руки, прежде чем ее тело коснулось земли.
Эльф бережно опустил ее на землю. Арвен чуть приоткрыла глаза, и при виде темного эльфа на ее лице появилась улыбка.
- Шахиррим…
Не веря собственному счастью, эльф склонился над ней
- Ты все-таки пришел…
- Да, да, Арвен, я здесь, я с тобой – он сам не понимал, что говорит, слезы текли по его лицу, смывая чужую кровь, а он шептал, что все будет хорошо, они будут вместе, только нужно перетерпеть эту боль… Шептал что-то о том, как им будет хорошо вместе, далеко-далеко отсюда, в лесной глуши, шептал об их большом и красивом доме… И понимал, что ничего этого не будет. Никогда.
- Шахиррим… я люблю тебя, - в последний раз прошептала Арвен и закрыла глаза. Уже навсегда.
* * *
Где-то далеко, на другом краю леса, черный ворон сорвался с места, когда тишину пронзил нечеловеческий крик, полный боли и страдания. Крик темного эльфа.
* * *
Шахиррим стоял на вершине невысокого холма и смотрел на пламя погребального костра. Глаза невыносимо болели, терзаемые ярким светом. В этом бою эльфы потеряли больше полусотни своих воинов, а среди них и повелительницу деревьев, прекрасную Алдаридору. Лагерь был разрушен, от Древа Жизни остался лишь обугленный ствол.
Шахирриму было все равно. Не было жалости, сожаления, грусти, только пустота… Он смотрел и смотрел на огонь, смотрел, почти ослепнув, как языки пламени вздымаются к ночному небу без единой звезды…
Смотрел, как сгорает его любовь.
