…Промозглый воздух пронизывает до самых костей. Свинцовое небо, затянутое тучами, нависает так низко над землей, что, кажется, вот-вот упадет на голову. Темные нахмурившиеся ели, мшистые камни-кромлехи, вселяющие страх, холод замерзшей земли и жгучее прикосновение магических пут. Младшая трясется то ли от страха, то ли от холода. А ей уже все равно. Она прекрасно знает, что ожидает их, если темная колдунья сможет найти своих воинов.
Но что-то долго нет темной эльфессы… Скоро путы ослабеют, а там можно дотянуться до луков. Но надежда тает, когда слышатся голоса из-за деревьев. На тропинке появляется колдунья в темных одеждах и он…
Он приближается пружинящей походкой, словно дикий зверь перед прыжком, серый плащ мягко стелется за плечами, темная одежда лишь оттеняет матовую бледность кожи лица и обнаженных до предплечий рук без каких-либо татуировок. Растрепавшиеся волосы видимо белого цвета, но сейчас грязновато-серые, да и сам он весь, как будто выбрался из могилы, вся одежда в странных бурых разводах, словно засохшая кровь.
Он удивляется, замечая пленниц, а затем начинает бесцеремонно, как будто перед жертвоприношением, рассматривать их. Она гордо вскидывает голову, решив ни за что не показывать им страха перед смертью. Их глаза встречаются и она замирает – словно смотрит в свои собственные. Только в ее глазах нет столько боли, печали и отчаянья… Внезапно что-то мелькает на самом дне, словно сверкающая рыбка в мутной воде омута:
« - Валория, отпусти их.
- Ты что, с ума сошел?! Это же лесные эльфы, наши заклятые враги!
- Отпусти, иначе ты не получишь Печать.
- Ты шантажируешь меня?!
- Именно. Ну так что?»
Холодная улыбка кривит его бледные губы.
А она ждет, что колдунья одним движением посоха убьет его, зарвавшегося эльфа-воина. Но… взмах – и магические путы холодной пылью ссыпаются с рук и тела. Она в растерянности переводит взгляд на него.
« - Уходите!»
Она не верит в такой оборот судьбы, слишком невероятно, но колдунья не шевелится, пытаясь прожечь в нем дыру горящими черными глазами. Он нетерпеливо взмахивает рукой, указывая путь. И она решается, помогает подняться младшей, подхватывает оба лука и как можно быстрее уходит с поляны, пока это странный эльф не передумал. А на выходе из леса их поджидает страшное чудовище, которое скалит желтоватые клыки и не думает сдвигаться с дороги. Значит, вот для чего он отпустил их – для смерти, потому что трех оставшихся стрел не хватит, чтобы завалить тролля, а обессиленные тела не выплеснут ни крупицы лесной магии…
А потом за спиной слышится яростный женский визг:
« - Сними заклятье! Слышишь?! Ты далеко не уйдешь! Ты это сам знаешь!»
Он идет и мрачно усмехается, но замирает в удивлении:
« - Вы еще здесь?»
Он что, издевается? Она молча указывает на тролля, терпеливо поджидающего на тропе. Что теперь? Но он сокрушенно качает головой и на лице проступает недовольство собой:
« - Я совсем забыл о нем, но он вас не тронет.
- А остальные?»
Ее голос срывается и звучит тонко, как у испуганного щенка или птицы, за что она начинает себя ненавидеть: нельзя показывать слабость врагу! Недовольство сменяет усталость, он задумчиво смотрит куда-то на запад и его лицо меняется, словно одевает маску. Странная смесь обреченности и твердости облагораживает немного жестокое выражение, и он становится похож на древнего героя из какой-нибудь трагической баллады.
« - Я проведу вас. Сможете идти сами?»
Проведет? Через кордоны своих же сородичей, троллей и стаи волков? Ну, идти-то сами они могут.
И они идут, прячась от темноэльфийских отрядов, перебегая открытые пустоши и замирая, когда тролль предупреждающим ворчанием отгоняет других хищников, ожидая, пока волки, вняв странному жесту рукой, вяло сворачивают с пути, провожая маленькую группу желтоватыми глазами.
Когда на полпути младшая, споткнувшись в очередной раз, не смогла подняться, расплакавшись от усталости, он безмолвно, словно пушинку, подхватывает ее на руки и несет дальше. Она идет позади, неся оба лука, и злится. Злится на него. Если темный эльф, учили ее, то только жестокий кровожадный убийца, извечный враг всему светлому, неутомимый противник лесным эльфам. А тут он ведет себя настолько благородно, что некоторым ее собратьям даже не снилось! И она не знает, как ей относиться к такому поведению…
А он хорош, отмечает она. Высокий, ладно сложенный, осанка с каждым шагом становится более горделивой, словно он знает, что она на него смотрит. А вдруг знает? Лесные духи, помогите ей скрыть свои мысли!... Она вновь приглядывается к его спине и понимает, что он действительно меняется: широкие плечи расправляются еще больше, голова гордо вскинута, словно с каждым шагом он освобождается от какого-то гнета.
Впереди вырастают бастионы Брейвуолла, который они покинули накануне. У моста, когда он осторожно опускает на землю младшую, она не выдерживает:
« - Зачем ты это сделал? Почему ты помог нам?»
Горечь заполняет глаза, словно ему еще раз напомнили, что кто он такой.
« - Ты думала, что я с радостью вспорю вам животы и буду с рычанием пожирать еще теплую печень?»
О духи!! Ужас заставляет кожу покрыться пупырышками:
«- А ты можешь?!»
В горечи появляется насмешливый оттенок:
« - Нет, глупости все это. Мы не едим сырую печень, она вкуснее жареная… Не пугайся, я шучу! Мы только пьем кровь.»
Она испытующе смотрит ему в глаза, не обращая внимания на младшую. Что-то в нем такое, что заставляет сомневаться в правдивости его слов. Она обращается к своему внутреннему источнику и смотрит сквозь линзу капельки Света.
« - Ты не похож на остальных. В тебе нет той жестокой радости, которая была в жрице.
- Та жрица моя сестра.
- Но я слышала, как она грозилась тебе!»
Она не могла представить, чтобы ее два старших брата могли ей угрожать, даже в шутку!
« - Ну и что? Я убил своего отца, потому что он был смертельно ранен нашей правительницей, и убил ее.
- Матриарха?!!
- Как ты думаешь, почему на меня объявлена охота?»
Он обречен. В ее краях до сих пор ходят страшные легенды о темных эльфах, выходящих на охоту за своими же отступниками. Значит, он действительно не такой, как все его сородичи, и становится понятно странное поведение. Что ж, она докажет, что не только он может быть благородным.
« - И ты, будучи сам в опасности, спас меня и мою сестру. Мы, лесные эльфы, такого не забываем.
- Можешь просто сказать спасибо.
- Нет, этого будет мало. Мое имя Мегалькарвен и отныне я перед тобой в долгу. Можешь пожелать чего угодно.»
Он хитро прищуривается:
« - А если я потребую, чтобы ты пошла за мной? Ты не побоишься отдать свою жизнь в руки жестокого темного эльфа?»
Она не отводит взгляда, когда он смотрит на нее. В его голосе насмешка, но в глазах ожидание и… паника? Чего он боится? Охотников? Тогда бы он не стал помогать им, а бежал бы отсюда, сломя голову. Смерти? Будущего? Если бы он пропустил ее в свою душу… Но карие глаза не пропускают света, словно специально закрыты, словно требуют ответа без подсказки. Что ж, она поищет ответа в своем сердце. И понимает, что ответ готов, готов еще тогда, когда он заглянул в ее глаза там, на затерянной в лесу поляне. Она хочет ему верить и она верит, что он не похож на отрицательного персонажа из детской сказки, он просто другой.
« - Я буду рядом с тобой.»
Ее на мгновенье ослепила вспышка в темно-карих глазах:
« - По велению долга?»
Разве можно поступать только так?
« - По собственному желанию!»
Его глаза теплеют, становятся настолько прозрачными, что она видит его неверие в такой ее ответ: ты действительно хочешь быть рядом со мной?! Да, она отвечает ему одними глазами, я хочу быть с тобой рядом, потому что ты необыкновенный…
Он вдруг улыбается, настолько светло и легко, что ее сердце замирает:
« - Успокойся, я не собираюсь брать тебя с собой или подвергать твою жизнь опасности. Возвращайся к себе в лес и живи спокойно.»
Что?! Он… Ее осеняет догадка: он просто не хочет рисковать ею… И появляется досада: я сама выбрала тебя!
« - Я не люблю, когда мне указывают что делать! Я свободна в своем выборе и я последую за тобой!»
Откуда это удивление, смешанное с мудрой улыбкой? Он замирает на несколько мгновений и от его фигуры веет решимостью:
«- А ты уверена, что сможешь?»
Белесый, пахнущий влажной землей туман заволакивает весь обзор. Она машет руками, отплевывается от неприятного привкуса во рту, пытается разглядеть что-либо в этой мути. Но когда перед глазами проясняется, его уже нет, как нет и поджидающего во время всего разговора тролля.
Она раздосадована на него и на себя. Дать так провести ее, лесную лучницу! И куда он делся? Решил сбежать, чтобы остаться при своем? Она в бессилии грозит холодным равнинам Жураг-Нара:
« - Ну ничего, ты от меня не спрячешься! Я все равно найду тебя!»
И ей почему-то кажется, что он слышит ее и смеется. Ладно, посмотрим, кто будет смеяться последним…
